«Я в торговле недавно и стараюсь работать с душой.
Но недавно одна дама покупала себе шляпку, я хотела посоветовать ей, что к лицу. В ответ услышала неуважительное: «Знаем вас, лишь бы сбыть с рук…» Очень обидно».
Н. Коновалова, гор. Курган.
Помнится, некогда в магазинах висела щегольская табличка — серебром по черному стеклу —с призывом: «Покупатель и продавец, будьте взаимно вежливы!». И знаете, сразу же хотелось быть взаимно вежливым…
Но, увы, взаимность не всегда складывалась. Не будем обтекаемы, чаще всего по вине одной стороны — обслуживающей. Скажем без обиняков, и до сих пор мы сталкиваемся в магазинах с гранитно-невозмутимыми, точно превратные львы, продавцами, к которым обращаешься с конфузливой просьбой — примерить не этот булыжный костюм, а тот, попраздничнее. Или, еще пуще, с откровенно обескураживающей грубостью приемщицы в ателье индпошива… Впрочем, нужны ли еще примеры из этой излюбленной фельетонистами темы?
Но вот смятенное письмо Н. Коноваловой из гор. Кургана, ни за что ни про что атакованной сварливой, покупательницей.
— Очень обидно, хоть уходи с места…
С этим письмом перекликается рассказ навестившего редакцию шофера такси, на которого настрочил жалобу желчный пассажир, заподозривший, что водитель везет его к вокзалу окольным путем только затем, чтобы набить на счетчике лишнюю копейку.
— За что, братцы? Ведь прямо поехал бы — на пути ремонтный барьерчик. А я его хотел доставить вовремя и без хлопот.
Да, подчас мы забываем, что в сфере обслуживания есть не только отдельные субчики, для которых их занятие является докучливой службой, но и работники, нашедшие призвание в добросовестном служении людям.
И тут позвольте поведать одну историю, которая произошла в небольшом шахтерском поселке. Обитали здесь несколько сот горняков и всего лишь один парикмахер. Это был парень лет двадцати пяти, смекалистый и подвижной, под стать своему коллеге Фигаро из комедии Бомарше и оперы Россини. Он исправно брил подбородки и подравнивал височки дюжим клиентам, успевая еще и отбиться от не всегда беззлобных шуток одного проходчика.
— Тебе бы при таких габаритах не прислуживающей быто-единицей быть, а самому впрячься в вагонетки взамен электровоза. Ого-го, сколько бы на-гора сверх плана уголька выдал!..
Но вот осенним вечерком проходчик собрался на танцы в местный Дворец культуры. Поглядев в зеркало, он обнаружил, что его шевелюра приобрела, мягко выражаясь, нелицеприятный вид. Проходчик ринулся в парикмахерскую. Однако дверь салона, где обычно колдовал поселковый цирюльник, была заперта.
— Допекли парня,— пояснили осведомленные соседи.—Говорит, раз не уважают мой труд, хочу переквалифицироваться в шахтеры и вас догнать и перегнать.
Проходчик ушел, честя всех самолюбивых брадобреев на свете. Пришлось ему, как и многим его сотоварищам, ездить в соседний поселок, чтобы не обрасти шерстью. Пока не уговорили поселкового Фигаро вернуться на свой пост.
— Конечно,— резюмировал он,— через десяток лет нас вполне заменит кибернетическая машина. Она вам будет делать польку-бабочку и говорить симфоническим голосом: «Не беспокоит?». А пока попрошу нас уважать. Да-с, уважать! И меня, и шеф-повара поселковой столовой, и почтальона Мишу, который приносит вам поздравительные телеграммы…
Словом, всех, кто вас дружелюбно и честно обслуживает!
Фельетонист
