Дружеская юмореска деда Софрона с завода Гужона
Тяжело в расцветшем нэпе
Все заботиться о хлебе,
На нужде барыш копить.
Чтоб заводы оживить.
Без поддержки, без рабочей
С делом справиться нет мочи.
Смычку надо для резца,
Ламца – дрица – ха – цаца.
Толковать о смычке рады
Централисты-демократы
Потянулись в хоровод
Распотешить партнарод.
Вишь, настали, благо, святки,
Не пройтись ли нам в присядку;
Троцкий будь нам за певца!
Ламца – дрица – ха – цаца.
Низ важнее аппарата,
Старики-же—бюрократы.
Стариков пусть бросит в дрожь
Haш барометр—молодежь!
Зло от старых коммунистов.
Комсомолец, будь неистов.
Комсомолец, бей отца!
Ламца – дрица – ха – цаца.
Слышен голос Пятакова:
— Мне за Троцким дайте слово.
Предлагаю шире прыть:
Металлургию прикрыть!
Я примеривал на массах
«Демократию» к Донбассу,—
И примерил до конца.
Ламца – дрица – ха – цаца
— Никаких Цеке резонов,—
Возмущается Сапронов,—
Пред Ценою бросьте страх,
Власть должна быть на местах.
Аппаратчики лихие,
Дамы классные презлые
Не дают сказать словца.
Ламца – дрица – ха – цаца.
Мы природой тароваты,
Проживем без аппарата.
«Руль» и «Дни» нам не указ,
Что печатать стали нас.
Оппозицию раскола,—
Всю Цеку мы счистим скоро
От низов и до конца.
Ламца – дрица – ха – цаца.
До чего ЦК наглеет:
Свое мнение имеет
С группой нашенской вразрез;
Тычет нам X съезд.
Этот гнет и фракционность
Мы «носить совсем не склонны,
Верьте слову мудреца.
Ламца – дрица – ха – цаца.
Женя с логикой не женской,
Всем твердит Преображенский:
— Я откроюсь без прикрас,
Что ушел от «Буки»—Аз.
Неужели вы так слепы?
Вся беда у нас от нэпа.
Капитал в руках дельца.
Ламца – дрица – ха – цаца.
Вот уж целые три года
Жду я у моря погоды.
Ни Мефодий, ни Кирилл,—
Ленин линию кривил.
Восстановим мы все вместе
Всю свободу, как при «Бресте»
То-ль размах для удальца.
Ламца – дрица – ха – цаца.
Мавр, свое свершивший дело,
Убираться может смело,-
Иль в микитки у ЦК
Стукнет Стукова рука.
Как козел среди баранов,
Скачет весело Рязанов?
Попадись ему овца…
Ламца – дрица – ха – цаца.
Накупавшись в «Озер-Люле».
Рафаил пускает пули:
—Мы в строю. Молчим-дрожим…
К черту воинский режим!
К черту всякие уставы,
Проживем без комсостава,
Вспомним Митьку-Бегунца…
Ламца – дрица – ха – цаца.
Рвет последние препоны,
Сам Овсеенко-Антонов,
«Поддержать свого вождя»—
Не жалеет слов дождя.
Но партийная натура
Плохо слушается Пура,
Разве два иль три льстеца…
Ламца – дрица – ха – цаца.
Лишь ЦК—виновник спора, —
Слышан голос Коссиора,—
Вот уж скоро пятый съезд,—
Заявляем мы протест:
По какому это праву
Нашей группе не по нраву
Выбирается ЦК…
Ламца – дрица – ха – цаца.
Мы до сраму не дошли бы,
Чтоб с труда копилась прибыль.
Чтоб на прибыль возрастал
Наш советский капитал.
То ЦК нас, коммунистов
Превратил в капиталистов.
К черту красного купца!
Ламца – дрица – ха – цаца.
Нежен, тонок, ладен, сладок,—
Успокаивает Радек,—
—Я согласен там и тут:—
Пусть эклектиком зовут.
Мы теперь совсем богаты
И нестрашны нам Кронштадты,—
Дискуссируй без конца…
Ламца – дрица – ха – цаца!
Р.
Сплюйск дискуссирует
Сплюйск в таком отдалении от всех центров, то центральные газеты за ноябрь скажем, приходят в Сплюйск лишь на исходе декабря.
Зато уж и оживляется тогда Сплюйск. Мышами торопливыми, котятами резвыми хороводят на кривых сплюйских улицах мокроносые ребятишки газетчики:
— А вот кому самых цитральных газет… только что получены… Ужасная революция в Германии… Германия накануне японского землетрясения!
И тихие сплюйские жители-старожилы, чинуши с темными следами от кокард на околышах; вдовы—помещицы безземельные; мещане лысые, потертые, вбивающие ржавые гвоздики в расшатанные, как больной зуб, палисадники—обыватели ширили зрачки:
— Вот ужо страсти небесные! Уж на что, немец аккуратист, уж на что немец порядок любит, ан и у немцев революция… беда-а!..
Но было в центральных газетах такое, что отводило в сторонку германскую революцию и что лампадным блеском озаряло сплюйские души—это была партийная дискуссия.
Мещанский Сплюйск насторожился, заколыхался старенький в зыбкой паутинке шопотка-слуха, что плела бобылка-сплетница:
— Мы то спим, ничего не знаем, а в уездном-то комитете всю-то ночь при полной-то лектрофикации… ах!..
— А что? Что в уездном комитете?!—насторожились уши.
— А то, что конченное дело ихнее, большевицкое. Потому одни—к черту кричат «парадчиков», другие про «позицию» все окрикиваются, а третьи так прямо на рожон и прут: «перестроить на парад». Ну «парадчики» всем и отвечают—мы вовсе не за «парад», ну ежели на «позицию», воевать то-есть, то уж без «Фракции» не обойтиться.
— Это ж какая такая Фракция?
— Кто ж ее знает? Республика какая-сь…может союзная, а может вроде Франции…
Уж кое-кто «кой к чему» готовился.
Плешивый полковник в отставке, весь кабинет, нафталином продушив, перевернул тряпье в кованом сундуке, отыскал шпоры, покрытые пятнышками ржавчины, кокарду эмалевую извлек и золотой погон. Другого погона не нашлось. Вспотел даже полковник:
— Ведь вот досада: спрятал, не думал, что еще понадобятся… Впрочем не для парада, их ведь одеваю… Защитные сошьем, походного образца… Да, кстати, Тютюник уже тю-тю… Каким бы это атаманом заделаться?
Ночью, хотя никакого праздника не было, дробно заговорили колокола церковные. За ставнями в темных уголках.
— Слава тебе, господи, начинается окончание «ихнее»!
Утром бакалейщик Парамонов, приподнимая штору своего «кооператива», выслал на улицы подручного точно узнать: «товарищи» ли еще в Сплюйске или уже «господа»?
А в полдень того же дня (день был красно-праздничный), хотя никаких центральных газет с новостями не прибыло, городок Сплюйск опешил от такой неожиданности: Под красным знаменем, дружно в ногу шли и пели «Интернационал» — «враги» — «парадчики» и те, кто, за «позицию» и полпреды «Союзной республики» Фракции.
— Тьфу чтоб вас!—сплюнула слюнявая старуха, темная богомолка — колются-колются, а никак не расколются!
Л. МИТНИЦКИЙ
страница 6
