Гром орудий, свист шрапнели, лязг мечей и груды тел.…
— Гей, вперед, к заветной цели!
— Гей, вперед, кто горд и смел!
За идею — жизнь копейка… Пустяки — шрапнельный рой. Пуля — дура, ну, убей-ка: сзади встанет новый строй.
Цель в едином достижении Цель едина: на врага!
Всяк готов в пылу сраженья прямо к черту на рога…
Был такой товарищ Павел, третьей роты удалец. Далеко себя прославил героический боец: на разведке, в жути лавы — неизменно впереди; впереди с эмблемой славы — красной лентой на груди.
Был у Киева, Ростова, был в Сибири, был в Крыму, бил Меркулова, Краснова и других—героев, тьму.
За идею жизнь копейка… Пустяки — шрапнельный рой.
— Пуля дура, ну, убей-ка: сзади встанет строй.
Жизнь—увы—как жизнь нелепа, и глупа как глупый сон. Показалось рыло Нэпа, все гоня на свой фасон.
Всюду мир… Товарищ Павел, на борьбу махнув рукой, бури бранные оставил, удалился на покой.
Все равно… Живет не тужит и от жизни вдалеке кем-то чем-то где-то служит на хорошеньком пайке.
Умилительной картиной зафиксажен жизни ход: все покрыто паутиной, кенар ласково поет. Самоварчик энергично навевает милый сон, в милом романе отлично говорят она и он. Дышат страсти ураганом, пышут полымем слова, — идна сдох бы за романом!..
— Не писатель—голова!!!
…Из людей родятся слизни… Пренелепый Нэпый век…
Разлагается при жизни, полный жизни человек…
***
Петр Андреевич Семинарский, бурно пламенный студент, был отмечен властью царской, как крамольный элемент.
За хранение подпольных книг, брошюрок и газет посидел в тюрьме невольно и ссылался на пять лет. Ждал:
— Придет пора, восстанем, сбросим с плеч своих господ и бороться не устанем за свободу и народ!
Весь горя в экстазе боя, Петр Андреевич, как набат, призывал, на бочке стоя, к бою пролетариат…
Были красные знамена, были смелые слова, пело сердце возбужденно и кружилась голова…
***
Дождался… Гремела буря. Новый мир вставал и рос. Петр Андреевич, брови хмуря, в воротник упрятал нос.
Стих экстаз… И как-то сразу: сонный мир и мирный сон. Петр Андреевич без экстаза тихим счастьем упоен.
Снова служит и не тужит…
Жизнь, ей-богу, в самый раз.
Жизнь!.. Светло, тепло, не вьюжит, есть провизии запас…
Кот мечтательно мурлычет упоенный миром станс. Туз на тройке счастье кличет, и светло лежит пасьянс.
Пахнет мирным духом склепа… Жизни — не жизнь, а благодать!
Ведь, коль Нэп ‘а, значит Нэпа, значит неча и роптать.
***
У товарища Петровой года два тому назад жизнь была новее новой, громче грома канонад.
Целый день гремят призывы, целый день кипят дела. Все, кто живы, — не ленивы, раскалились до бела…
К чёрту — кухня! К чёрту тряпки! К чёрту будничный уклад! Вон по шапке, шляпки, стряпки, генераторы ребят!..
Целый мир открыт для «бабы», целый мир — бери и жуй. Только муж вот вроде жабы, несознательный буржуй.
Ест поедом с самой свадьбы. Дышит тучами тоски:
— Мне бы, Маша, пожевать бы…
— Ты не штопала носки?..
— Маша, что хочу сказать я: ноне будешь на ночлег?..
(Нешто может быть в понятье беспартийный человек).
Были склоки:
— Не до кофе! Аль ты, Сенька, обалдел? Тут собрание в Софпрофе, да повестка в женотдел, да без мала пять ревизий, да поездка в Учпрофсож. Проживешь и без провизий, хлебу с луком пожуешь.
Были дни… Душа летела, сердце пело, мозг горел.
Сменой жалкого удела появился женотдел…
***
Вышла нэпа и нелепо посадила солнце в склеп. Вместо розы лезет репа под шарманочный тустэп.
Марь Иванна «расстаралась дипломат и юбку клеш. В вновь на кухне замоталась, «Сенька» сызнова хорош: то погладит вроде шутки, то понежит под ушко. Жизнь сложилась у Машутки мирно, плавно и легко.
Вот и пышное событье… Дождались!
— Хар-р-решай сын!
Ожидается прибытье отче Власа для крестин. Прибыл… Всех благословляет. Крякнул… Плюнул девять раз… Марь Иванна приглашает:
— Пригубите, отче Влас.
— И Христос во время оно в граде Кане… ммм… вкушал…
И стаканчик самогона желтой влагой заблистал…
Хорошо!.. Душе отрадно!.. Сердце дремлет… Сердце спит… Только грубо и нескладно НЭП за рюмочкой сопит…
***
Пусть гнилое догнивает, тот, кто может, встанет вновь. Слякоть быта не пугает тех, кто знал борьбу и кровь.
Нам не страшна слякоть склепа; пьянство, спячка и картеж. Смело всадим в рыло Нэпа смеха острый красный нож.
Мы не будем ныть и плакать: тот, кто мертв, пусть слезы льет.
Эй, смелей топчите слякоть!.. Солнце гниль огнем убьет.
В. Кубанский
Рис. Худ. М. Черемных
