— И кроме всего прочего, — сказал доктор Фин Уэлш, — я могу возвращать к жизни души умерших гениев…
Разговор происходил на рождественском ужине, и доктор был изрядно навеселе, иначе, возможно, это чересчур смелое утверждение так никогда и не сорвалось бы с его губ.
Скотт Робертсон — ассистент кафедры английской литературы — поправил очки, беспокойно огляделся, проверяя, не слышал ли их случайно кто-либо из присутствующих, и прошептал:
— Тише, доктор. Ради бога, тише… Вас поднимут на смех.
— Пускай! — отмахнулся физик. — Я, между прочим, возвращаю не только Души, но и тела!
— Чушь…— протянул, зевнув, Робертсон.
— Почему это чушь? Обыкновенный временной сдвиг! Не по фазе, конечно, а…
— Понятно. Вы, очевидно, имеете в виду перемещение во времени, но согласитесь, что это звучит довольно странно…
— Ничего тут странного нет. Уметь надо, и все дела!
— Как же это вам удается?
— Думаете, я так запросто возьму, да и выложу вам все свои секреты? — серьезно спросил Уэлш.
Рассеянным взглядом он обшаривал стол в надежде найти еще что-нибудь выпить. Обнаружив, что все бутылки и стаканы находятся на расстоянии, превышающем длину его вытянутой руки, доктор снова повернулся к собеседнику и сказал:
— Правда, пока мне удалось воскресить немногих, но могу с полной ответственностью утверждать, что им не очень-то у нас понравилось.
Архимед, например, чуть было не стал психопатом, услышав мой греческий, а Галилей и Ньютон…
— Что же Галилей и Ньютон? — решил подыграть доктору Робертсон.
— А Галилей и Ньютон, хоть и поразились нынешнему уровню развития науки, но так и не смогли приспособиться к нашим условиям. Пришлось отправить всю троицу назад.
У нас им ни за что не выжить… Нет, мне нужен был человек с хорошей приспособляемостью, который в любую эпоху чувствовал бы себя как дома. И тогда я попробовал Шекспира…
— Что-о?!—возопил филолог.
— Не кричите, дружище. Это как никак дурной тон.
— К чертям тон! Вы хоть понимаете, что несете?
— Я несу людям знания о фундаментальных физических законах, — профессор гордо поднял голову от стакана виски с содовой, — но сейчас, в данный момент, я ничего не несу. А чтоб вы убедились, я покажу вам его автограф.
Ученый сосредоточенно захлопал по карманам своей куртки и извлек из одного отощавшую коробку сигарет, а из другого обрывок визитной карточки, на котором с лицевой стороны было затейливой серебряной вязью отпечатано: «Л. Клейн и сыновья. Вычислительные машины», а с обратной — неровным почерком человека, не привыкшего к форме современной авторучки, выведено: «Вилл’м Шейкспер». В душе Робертсона зародилось дикое подозрение.
— К-как он выглядел? — прошептал специалист по английской литературе, отчаянно борясь со взбесившимися на его носу очками.
— Да никак. Лысый, усатый, смотреть страшно. А уж говорил и того страшней. В жизни такого жаргончика не слыхивал. Я, конечно, проявил максимум гостеприимства, даже пересказал ему кое-что из современных комментариев к его пьесам.
Сказал, что у нас их до сих пор ставят, ну и, конечно, что это- величайшие произведения всех времен и народов.
— Ну, а он?
— А что он? Ничего. Попросил дать почитать что-нибудь из критики.
— И что же?
— Ему, представьте, понравилось.
Правда, бедняга сокрушался по поводу «возмутительных»—так он и сказал — метаморфоз, которые произошли в его прекрасном родном языке за каких-нибудь пять сотен лет, и заявил даже, что его никто читать бы не смог, пиши он так, как мы теперь.
— Вот как!
Восклицание филолога повисло в воздухе, потому что физик заметил на стойке бара нетронутый коктейль и, решившись, стал бочком подбираться к нему. Схватив стакан, профессор перевел дух и вернулся на свое место без особых приключений.
— И я, представьте, сказал ему, что у нас в университете есть даже семинар по Шекспиру!
— Этот семинар веду я…
— Знаю! Иначе я не рискнул бы отправить его к вам на занятия.
Правда, парня пришлось переодеть и придумать ему имя попроще, чтоб ажиотажа не было…
— Вы отправили его на мой семинар?! — воскликнул Робертсон, ломая руки. Даже как пьяный бред это не лезло ни в какие ворота. А впрочем, действительно ли это пьяный бред? Робертсон побледнел: он вспомнил, что на последнем семинаре присутствовал новенький — лысый усатый мужчине, который в какой-что странной, непривычной манере отвечал на его, Робертсона, вопросы.
— Да, отправил! —гаркнул Уэлш, прикончив коктейль. — Отправил и понимаю теперь, какая это была ошибка.
— Ошибка? Почему ошибка?
— Потому что мне снова пришлось отсылать его обратно. Бедняга не вынес вашего оскорбления.
— Какого, черт побери, оскорбления?
— Как это какого, тупица вы эдакий? Да вы же вкатили ему пару за умничанье!
Айзек АЗИМОВ (США)
Перевел А. ШАРОВ
