Встретил я недавно одного человека с двумя различными выражениями на лице. Первое— сама светлая радость, второе — сама грусть-печаль. И наблюдать эти выражения можно было одновременно.
Вот так.
Тем, кто усомнится в приведенном факте раздвоения личности, могу сообщить имя: Иван Андреевич Водопшин, водитель автобуса южного города Темрюка. Впрочем, сюжетом для передачи «Очевидное—невероятное» это явление служить не может. Просто улыбался он с плаката, выпущенного Краснодарским автотранспортным управлением в честь лучших водителей края, а грустил-печалился наяву, пребывая в затянувшихся мечтах по синей птице с красивым именем «Жигули». Изловить ее с помощью сети торговой в своем родном крае он отчаялся и вот приехал хлопотать в Москву.
— На моем рабочем календаре уже финиш одиннадцатой пятилетки, — говорит темрюкец, — стараюсь работать, как и воевал, по-гвардейски. Скоро начну рейсы в 1986 год, кстати, для меня круглый, юбилейный. Так неужто мечта придет ко мне на пару с пенсионной книжкой?
С каждым годом все труднее ждать нам, старым солдатам…
Горькая истина. Но не выскальзывает ли она из поля зрения иных ответственных, полу ответственных и малоответственных, но тем не менее должностных лиц? Иначе откуда он проистекает, этот слабо пока оскудевающий поток обид фронтовиков?
Вот одна из них, родившаяся в 29-й квартире 103-го дома по Невскому проспекту.
Живет там старший сержант-артиллерист Павел Михайлович Куденекин и с ним еще около десятка ветеранов боевых блокадных дней. Их синяя птица—не быстроногие «Жигули», а нормальный домашний очаг. Сейчас коллективная кухня на восемь газовых конфорок размещается в своеобразном пенале, наглухо изолированном от внешнего мира, без единого окна, отдушины, щелочки. И не надо обладать сказочным андерсеновским горшочком, чтобы знать, какие блюда готовят на обед соседи: все запахи, весь жар пополам с гарью моментально доходят до любого уголка густонаселенной квартиры. Вдыхай — не хочу!
А когда жильцам становится уж вовсе невмоготу от избытка кулинарной информации, они распахивают в конце коридора дверь на лестницу, и мгновенно образуется нечто вроде аэродинамической трубы с двойной тягой. С одной стороны, она вытягивает кухонное амбре, зато с другой втягивает сквозняки. Чихает, кашляет и заболевает даже закаленная молодежь. Учтем при этом, что в основном жильцы — это молодежь времен Великой Отечественной войны.
Больше двух лет назад родился весомый акт, завизированный чрезвычайными и полномочными представителями всех причастных к данной ситуации ведомств и служб. Акт указует: кухню за явной вредностью прикрыть, а новую оборудовать в помещении, занимаемом одной семьей.
Следовательно, вся проблема — в ее отселении.
Пока что единственный результат — полтора десятка жалоб. Авторов можно понять: будешь писать, если получаешь из жилищных отделов райи горисполкома не стыкующиеся между собой ответы, с указанием различных сроков принятия мер, даже с перепутанными фамилиями. Проблемой отселения одной семьи в огромном городе вынужден заняться городской комитет партии…
Жалобы рождаются не только в сфере материальных благ. Вот, например, бывший старший сержант москвич Николай Егорович Базлов вообще ни на какие реалии не претендует. Жалоба его в редакцию продиктована обидой. Пригласили ветеранов, проживающих на территории ДЭЗ-27 (для несведущих уточняю: Дирекция эксплуатации зданий) Советского района, прибыть к такому-то часу в такой-то день в такое-то место для замены временных удостоверений ветеранов войны на постоянные. Фронтовики—народ дисциплинированный. Надо значит надо! Больше сотни пришло их, некогда лихих кавалеристов, танкистов, летчиков в расчете если не на сердечную, то, как минимум, на деловую встречу с ответственными людьми. Только выяснилось, что собираться им нужно было совсем в другом месте и в другое время. Никто не извинился перед ветеранами за бессмысленный и, увы, уже обременительный для многих бросок. На реплику же Николая Базлова работник военкомата сухо возразил: ну да, потеряли полдня, ну, пробежались зря, так ведь и нужно-то вам, а не нам…
Очень худо, когда человеку приходится дважды, а то и трижды обращаться в одни и те же органы, не получая четкого, исчерпывающего ответа.
А что же сказать, когда вынужден высиживать и выстаивать часы, дни, месяцы старый человек с рядами многоцветных боевых планок на груди?
ЧП государственной важности! Другие слова на бумагу не ложатся.
Наступило время ввести в исполкомах и иных местах, куда обращаются трудящиеся, особые, четко определенные для инвалидов и участников войны дни. И чтобы выслушивал их руководитель, имеющий власть решать вопросы, а не бесправный регистратор, перебрасывающий посетителей ко второму, пятому, десятому лицу, да еще в тридесятую организацию.
Он предельно необходим — День приема фронтовика!
Трижды прав темрюкский шофер, старый солдат Иван Водопшин: все жестче урезается лимит времени, отпущенный фронтовику на ожидание.
Когда-то на войне каждый год ему засчитывался за три. Сейчас каждый прожитый год весит не меньше. Если не больше. Задумаемся: однополчанин всех солдат веселый парень Вася Теркин сегодня дед. А может, и прадед…
Им. ЛЕВИН
