Из-за чего поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем?
Вопрос школьный, хрестоматийный. Один другого обозвал гусаком.
Ну, а из-за чего ссорятся, не общаются, дуются друг на друга тысячи Иванов Ивановичей и Иванов Никифоровичей?
Тут уж вопрос социологический. По причине некоммуникабельности.
Вот вам живой пример.
В городе Саратове создали производственное объединение «Нитрон». Открыли его торжественно, разрезали ленточку, сыграли Третью, «Героическую», симфонию Л. Бетховена (последний факт не проверен) и начали выпускать синтетическое волокно.
Как вдруг донесся истошный вопль с соседней станции Кокурино:
— Караул! Куда гоните столько вагонов?! Как будем принимать? Где будем разгружать?!
Оказалось, что проектировщики не предусмотрели расширения станции Кокурино, куда должны поступать вагоны с сырьем для этого самого объединения.
То есть вообще-то они понимали, что к чему. Но проектировало и строило объединение Министерство химической промышленности, а станция проходит по ведомству Министерства путей сообщения. Не может же одно ведомство вмешиваться в прерогативы другого!
По поводу этой станции завязалась переписка.
Минхимпром просит Министерство путей сообщения:
— Постройте, пожалуйста, дополнительные пути на станции Кокурино!
МПС отвечает:
— А чего это ради мы должны строить? Вам надо, вы и стройте.
— Так мы же не имеем права!
— А это уж как хотите. У нас своей работы невпроворот.
Препирались несколько лет, пока в конце 1979 года не вышла директива Госплана и Госстроя СССР: «Обязанности заказчика возложить на МПС. Минхимпрому частично финансировать данное строительство».
Ну, теперь все вроде стало на свое место. МПС — заказчик. Минтрансстрой, естественно, подрядчик. Минхимпром дает деньги.
Все — да не все. Мешает некоммуникабельность, невозможность общаться и совместно работать.
Филологи, возможно, со мной не согласятся, но сдается мне, что происходит это слово от существительного «кабель». Не тот кабель, что лежит в земле или висит на столбах, а тот невидимый и неосязаемый кабель, который проложен от человека к человеку. Есть такой кабель — договориться проще простого. Нет его — хоть кричи, хоть об стенку головой бейся, твою информацию не услышат. Несмотря на релейные усилители и прочие ультрасовременные технические средства связи.
Вот уже «Нитрон» заказал технический проект расширения станции. Вот согласовал с управлением Приволжской дороги. Со строителями. Послал в Москву, в адрес начальника отдела капитального строительства и пропускной способности МПС тов. Петрова Д. В., двадцать три посылки» с технической документацией.
А тов. Петров эти посылки р-раз — и обратно в Саратов.
Получает «Нитрон» двадцать три нетронутых ящика и недоумевает. Заместитель генерального директора по строительству Ю. Ежов запрашивает Д. Петрова: в чем дело?
— Неправильно оформили, — нехотя отвечает Петров.
— А что неправильно, разъясните.
— Сами должны знать.
В диалог вмешивается Минхимпром. Начальник отдела проектных работ всесоюзного объединения «Союзхлор» М. Лямкина пытается выяснить, как и что надо. Трудно. Д. Петров некоммуникабелен.
Переписка поднимается на более высокий уровень. Заместитель министра химической промышленности В. П. Юницкий запрашивает заместителя министра путей сообщения С. А. Пашинина: как же все-таки быть со станцией Кокурино?
С. А. Пашинин отвечает:
«Вопрос осуществления функций заказчика по развитию станции Кокурино Министерством путей сообщения может быть решен только после передачи ему проектно-сметной документации, согласованной со строительной организацией Минтрансстроя…»
— Здрасте, пожалуйста! — восклицает В. П. Юницкий. — Так вам же ее посылали уже. А вы посылки — обратно!
В бесплодной переписке проходит 1980 год. Правда, Минтрансстрой вроде бы согласился еще раз принять проект для согласования. Но поскольку еще ничего не ясно, строительство не запланировано и на 1981-й.
А станция Кокурино какой была, такой и осталась. Объединение же «Нитрон» как платило за простой вагонов штрафы — больше ста тысяч в год, — так по сей день и платит.
Штрафы, которые МПС кладет себе в карман.
Может, здесь как раз и следует искать истоки упорной некоммуникабельности железнодорожного ведомства?
Саратов — Москва
