РАЗМЫШЛЕНИЯ НА ПЕРЕКРЕСТКЕ
Обычное московское утро. Перекресток улицы Куйбышева. Направо – Большой Черкасский. Налево – проезд Владимирова. Время – без четверти девять.
Еще полчаса назад здесь было тихо и пустынно. И вдруг, словно прорвав плотину, хлынул неудержимый поток людей и машин.
Совсем как у Маяковского:
Чуть ночь превратится в рассвет,
вижу каждый день я:
кто в глав,
кто в ком,
кто в полит,
кто в просвет,
расходится народ в учрежденья...
Сколько всяких учреждений сосредоточено на одном только этом пятачке! Главки… гипро… снабы… сбыты… торги… базы… А сколько их во всей Москве!..
Вот вывески во дворе дома № 4/6 по проезду Владимирова: «Росглавпищеснаб», «Гипроторф», «Трансгидрострой», «Московская областная — контора главного управления материально-технического снабжения», «Гипронефть», «Росрыбснаб», «Московская областная торговая база», «Оперативная группа «Сталинградгидростроя», и т. д., и т. п…
B этот ранний час на оживленном перекрестке улицы Куйбышева очутился и Крокодил.
Он стоял у ворот густо заселенного учреждениями дома № 4/6 по проезду Владимирова, перечитывал вывески, размышлял: «Есть вывески, которые не прочтешь без толкового словаря. Есть вывески с виду понятные, но вот что скрывается за ними—для непосвященных покрыто туманом. А ведь всюду сидят люди, что-то делают. Как бы хоть с некоторыми познакомиться?»
Размышляя обо всем этом, Крокодил отправился в путешествие по Москве, а потом и по Ленинграду.
КАК В ЛЕСУ
По преданиям, в старой Москве, за Тверской заставой, шумел дремучий лес, где нетрудно было заблудиться.
Крокодил же ухитрился заблудиться сейчас, когда здесь никакого леса нет. Заблудился в доме № 5 по Волоколамскому шоссе.
…Никаких вывесок на улице не было. Крокодил вошел в здание. На первом этаже на дверях прочитал таблички: «Директор», «Главный инженер», «Заместитель директора», «Заместитель главного инженера», «Главный бухгалтер», «Старший бухгалтер», «Бухгалтер», «Начальник отдела кадров» …
Поднялся Крокодил на второй этаж, там такие же таблички: «Директор», «Главный инженер», «Бухгалтерия», «Отдел кадров», и т. д., и т. п.
На третьем, четвертом, пятом — всюду одинаковые таблички.
— Не понимаю! — удивился Крокодил. — Что у вас, начальники, бухгалтерии, отделы кадров закреплены за каждым этажом?
— Ничего подобного! —объяснил сведущий человек. — На каждом этаже своя организация, а всего их восемь: «Фундаментпроект», «Сантехмонтажпроект», «Электропроект», проектная контора «Гидромеханизация», еще три проектных института и…
— Чем же они отличаются друг от друга?
— Откровенно говоря, я и сам не знаю.
Все проектируют, и все подчинены восьмой организации — Управлению проектных работ Министерства строительства РСФСР. Оно тут же, на третьем этаже…
— Случайно не проектирует ли это управление слияние всех бухгалтерий, отделов кадров и других разрозненных административных частей?
— К сожалению, нет. Проектными работами управление не занимается. Оно, видите ли, только руководит…
КУРОРТНАЯ ЖИЗНЬ
Размышления Крокодила были прерваны шумом, доносившимся из учреждения под внушительной вывеской «Московская городская заготовительная контора МОСПО». Войдя внутрь, Крокодил увидел странную картину: несколько человек вырывали друг у друга из рук маленькую бумажку.
Баталия сопровождалась агрессивными выкриками:
— Отдай квитанцию!
— Нет, ты отдай!
— Вчерашнего зайца вы оформляли?
— Нет, не я, а он! Сегодня моя очередь.
— Нет, моя!
Из-за чего же разгорелся конфликт? Причина оказалась довольно существенной: изнывающие от безделья сотрудники конторы с жадностью набросились на квитанцию от рыночной палатки — одной из шести, составляющих все хозяйство конторы.
— Неплохая работенка — выдумывать себе работу! —сказал Крокодил. — По этому случаю надо послать товарищам приветственную телеграмму.
На Центральном телеграфе внимание Крокодила привлек оживленный диалог у окошка телеграфистки:
— Выходит, дорогой, ты опять толкачом устроился?
— Бери выше. Мы теперь не толкачи. Мы контора.
— Это какая еще контора?
— Контора Горьковского автозавода в Москве. Нас здесь сорок три человека. Да еще другие без конца ездят в командировки. Из Горького в Москву и обратно.
— Значит, суточные не шуточные, да? А живете где?
— Кто в гостинице, кто на частной квартире. В общем, жить можно.
— Видимо, сколько ни кричи, а все те же толкачи. Ловко!
— А ты теперь где кормишься?
— В солидном учреждении. Штат—тридцать пять человек! Одно название чего стоит: «Московское управление снабжения и сбыта Главного управления снабжения и сбыта совнархоза Грузии»!
— А зачем нужно такое управление главного управления? Ведь Госплан Союза заранее все планирует. И зачем нужны тридцать пять работников в таком управлении?
— Этого я уж не знаю. Знаю только, что такие управления имеют в Москве и другие республики. В Киргизском, например, — тридцать два человека, в Казахском — шестьдесят девять человек, а в Украинском до восьмидесяти пяти дотянули. Живут же люди!
— Ну, а чем вы у себя в управлении занимаетесь?
— Обеспечиваем республику самым необходимым.
— Например?
— Получаем шнурки из Татарии и отправляем в Грузию. Пуговицы получаем из Ленинграда и тоже отправляем в Грузию! Понял?
— В общем, с пуговки на петельку перебиваетесь?
— Нехорошо так говорить, дорогой! Ботинки без шнурков носить не будешь и брюки без пуговиц тоже…
— Нет, конечно. А где Жора работает, не знаешь?
— Устроился великолепно. В Московском санаторно-курортном отделе Магаданского обкома профсоюза цветной металлургии. Путевки достает…
— Вот это настоящая курортная жизнь!..
ПОЧЕМУ?..
Проходя по улицам Москвы, Крокодил ломал себе голову: почему некоторые учреждения находятся в Москве?
В поисках ответа на сей мучительный вопрос он подошел к киоску Мосгорсправки.
— Будьте добры, — попросил Крокодил, — дайте мне адрес Института океанологии. Он занимается изучением морей и океанов.
— Вы, вероятно, шутите, — смущенно ответила девушка. — Этот институт вам нужно поискать где-либо на берегу Черного, или Балтийского, или Каспийского моря.
— Может быть, вы мне посоветуете отправиться к Северному Ледовитому океану?
— Правильно! — засмеялась девушка. — И на Тихом океане свой закончите поход.
— Увы! — грустно оказал Крокодил. — Вы не угадали. Институт океанологии находится в Москве, а за морской и океанской водой надо, видимо, ездить в командировки.
— Почему? —удивилась девушка.
— Вот и я спрашиваю: почему?
— К сожалению, на этот «опрос Мосгорсправка ответить не может…
И пошел Крокодил несолоно хлебавши и не получив ответа на свои недоуменные вопросы: Почему Всесоюзный научно-исследовательский институт нефтепереработки разбросан по Москве в шести местах, а седьмого места, поближе к производству, не находит?
Почему Всесоюзный научно-исследовательский институт коневодства не переезжает из Москвы туда, где кони гуляли бы на воле, а сотрудники института в смысле условий работы были, как говорится, на коне?
Почему два проектных института, «Тяжпромэлектропроект» и просто «Электропроект», похожие друг на друга, словно родные братья, никак не могут объединиться или разъехаться в разные города? Предположим, братья сами не могут на это отважиться. Почему бы тогда их родителю — Министерству строительства РСФСР — не проявить решительность? Почти год идут разговоры о переезде «Электронроекта» в Свердловск, а у министерства духа не хватает, чтобы от слов перейти к делу.
И, наконец, почему все они не берут примера с переехавшего в Усть-Каменогорск Центрального научно-исследовательского горнорудного института? Ведь явно, если гора не идет к институту, то институт идет к горе.
МНОГОТЕРПЕЛИВАЯ БУМАГА
Задумавшись о превратностях судьбы многих московских институтов, Крокодил неожиданно увидел любопытную вывеску: «Московский филиал Центрального научно-исследовательского института целлюлозной и бумажной промышленности (ЦНИИБ)».
«Странно, —подумал Крокодил, — насколько мне известно, в Москве нет бумажных и целлюлозных, фабрик. Для чего же здесь филиал?.. Может быть, он помогает московской обойной фабрике и фабрикам технических бумаг «Союз» и «Октябрь»?»
— Увы, филиал сам по себе, а мы сами по себе, — поведали Крокодилу работники фабрик. — Он не только оторван от производства, но и оторвал у нас площадь, которая нужна нам до зарезу.
И пошел Крокодил восвояси, печально размышляя: «В Ленинграде существует Научно-исследовательский институт бумаги. И он с большим успехом может делать то, что делает его маломощное московское отделение. Почему же существует в Москве филиал? Неужели только потому, что бумага все терпит?..»
СТРАНСТВУЮЩИЕ И ПУТЕШЕСТВУЮЩИЕ
Выдержки из дневника, найденного Крокодилом в Ленинграде, у подъезда дома № 6, по каналу Грибоедова.
Воскресенье. Вчера Иван Иванович выехал с бригадой в Кемерово. Петр Петрович — в Красноярск. Семен Семенович—в Иркутск. Другие товарищи — еще дальше. Расстоянием не стесняемся.
Понедельник. Сегодня Николай Николаевич вернулся с бригадой из Читы. Сидор Сидорович — из Приморья. Кузьма Кузьмич—с Сахалина. Отдохнут немного—и снова в путь.
Недаром у нас, в «Левгипрошахте», говорят, что жизнь — это движение.
Вторник. Опять сорвалось собрание членов кассы взаимопомощи! Никак кворума не соберем. Представитель обкома профсоюза возмущался, почему все в разъезде. Пришлось долго втолковывать ему, что изыскивать уголь и проектировать шахты на расстоянии невозможно. Кажется, понял…
Среда. Бухгалтеры жалуются, что не успевают выписывать авансы. Начинают со зла придираться: обязательно ли, дескать, командировать такие большие бригады? И надо ли ездить в одно и то же место по пять — шесть раз в год? И не много ли мы по этой статье израсходовали—семьсот семьдесят одну тысячу за девять месяцев?.. Экие чернильные души!
Четверг. Слава богу, наша бухгалтерия посрамлена! Выяснил, что «Механобр» истратил на командировки за десять месяцев полтора миллиона! У «их постоянно около семидесяти человек на колесах. И правильно! Не на Васильевском же острове обогащение руд изучать…
Пятница. Посоветовал нашему главбуху сходить в «Гипроруду». Они посылают бригады сразу на несколько месяцев. И какие мощные бригады! По тридцать, сорок, шестьдесят, даже по сто двадцать человек. Им по смете на командировки полтора миллиона в год положено. Когда же денег не хватает, «Главниипроект» еще подкидывает. Вот это жизнь!
Суббота. Встретили товарищей, вернувшихся из Воркуты и Новосибирска. Хотели было провести отложенное во вторник собрание кассы взаимопомощи. Опять сорвалось! Провожали дополнительную группу в Красноярск и Читу. Завтра снаряжаем подкрепление в Иркутск и Кемерово. А как же иначе? Надо ведь науку к производству приближать…
ТРАКТАТ О ПЫЛИ КАК ТАКОВОЙ
1. Опыт пылевой лаборатории ленинградского проектного и научно-исследовательского института «Гипроникель» свидетельствует, что пыль бывает разных сортов. Есть, например, комнатная, а есть и рудничная.
2. Чтобы бороться с рудничной пылью, желательно ее изучать. Если рядом рудник, — в руднике. Если же рудника под рукой нет, можно изучать ее, как показывает богатая практика лаборатории, и в комнате.
3. Изучению лабораторией «Гипроникеля» пыли в комнатных условиях предшествовали две предварительные фазы исследований.
Сперва пыль нагнеталась в установленный на дворе старый автомобильный кузов. Затем опыты были перенесены в пустующий коридор. А ныне исследования проводятся в специально сконструированном стеклянном колпаке. По-научному он называется искусственным забоем, а весь процесс определяется схематической формулой: кузов—коридор — колпак.
4. Организация пыле снабжения для исследовательских целей особых трудностей не вызывает. Оказией или нарочными пыль доставляется в Ленинград с рудников в аккуратно упакованных пакетиках. Точно так же, как Ленинградский институт нефтехимических процессов привозит себе нефть по бочоночку…
5. В некоторых (преимущественно ненаучных) кругах высказывается гипотеза о целесообразности постоянного пребывания пылевой лаборатории на каком-либо руднике. Поскольку такой вариант, видимо, не исключен, Крокодил просит всех желающих направлять свои советы и предложения непосредственно руководству «Гипроникеля» (Ленинград, Невский проспект, дом 30).
ТЫСЯЧА И ОДНО «НО»
(Непроизнесенная речь директора Всероссийского научно-исследовательского института прудового рыбного хозяйства тов. Рыженко)
— Уважаемые коллеги по рыбным наукам!
Я пригласил вас, чтобы сообщить пренеприятное известие… Нет, не ревизор. Хуже! Наш институт предлагают приблизить к воде и рыбе. Каким образом? Перевести его из Москвы.
Нет, нет. О Дальнем Востоке, Мурманске или даже о Туле и речи не было! Нам предстоит путешествие в дачной электричке. Двадцать минут езды от столицы. Станция Балашиха.
Дивное место, особенно летом! Лучшего не надо искать! Кроме дачных прелестей, двадцать два экспериментальных пруда. Все хорошо, но…
Не подумайте только, что я против приближения института к рыбным водоемам. Я за!
Но к вопросу надо подходить по-государственному. Во-первых, всякий переезд связан с расходами. Во-вторых, будем смотреть правде в глаза: любой переезд — штука довольно, серьезная. Не ровен час, побьем пробирки и колбы. Опять чистый убыток государству.
Мы не смеем думать только о своих выгодах и удобствах.
Вместе с институтом, естественно, должна была бы переехать и наша замечательная библиотека. К чему это приведет? Огромная армия рыболовов-любителей лишится справочной и научной литературы и не сумеет (подумать даже страшно!) отличить сома от подлещика.
Предположим, мы все-таки переедем в эту Балашиху. Сто пятнадцать сотрудников — из них двадцать кандидатов наук—покинут Москву. Столичная армия научных работников будет обескровлена… Разве можно допустить?
Видит бог, я всей душой за перевод института. Но… в интересах науки, которой мы служим, лучшего места, чем Москва, для научных открытий в прудоводстве и рыборазведении не найти.
Если уж так необходимо приблизить институт к водоемам, почему бы нас не приблизить к Чистым прудам? Или в крайнем случае выделить хоть один фонтанчик на ВСХВ? Мы люди скромные и можем двигать рыбную науку и в фонтане.
Примерно в таком духе я и высказался в письме заместителю председателя Моссовета тов. Макарову. Если он печется о науке, пусть пожертвует одним московским фонтаном.
Наука требует жертв! Ведь это ясно, как дважды два — четыре…
В ПОРЯДКЕ ПОСТАНОВКИ…
Домой, на Первую улицу Ямского поля, Крокодил вернулся в расстроенных чувствам. И, откровенно говоря, в некотором смятении: перед ним возникали все новые вопросы, и ответить на них сразу оказалось совсем не так просто, как дважды два — четыре.
Вот, например, задачка отнюдь не для школьников: нельзя ли прибавить к экономии по бюджету те сотни миллионов рублей, которые тратятся сейчас различными институтами на командировки от мест их прописки к местам действительной работы? Тут по одному только Ленинграду высвободится 50 миллионов рублей. А у Москвы, у столицы, размах, конечно, еще шире. Она, если возьмется, сэкономит!
Вторая задачка — тоже для вполне взрослых товарищей: как много жилья, школ, детских садов и магазинов могут дополнительно получить москвичи и ленинградцы, если отнять помещения у организаций и учреждений, которым совсем необязательно находиться в Москве или в Ленинграде?
И во сколько раз умножатся результаты работы каждого учреждения, если оно будет находиться именно там, где ему быть надлежит?..
Нет, Крокодил не предлагает никаких окончательных решений. Он хочет только высказаться в порядке постановки вопроса.
И если читатели разделят его сомнения, — значит, он путешествовал не зря.
Крокодила в путешествии по Москве и Ленинграду сопровождали Е. ВЕСЕНИН, А. ГРЕК, Я. ДЫМСКОЙ, М. КИСЕЛЕВ, В. КОЗЛОВ, Н. МАЛИНИН, С. ШЕВЕЛЕВ
