— Представитель «Сельхозтехники» из соседней республики, — раскланялось лицо. — Помимо ремонта, гарантирую запчасти. Так подпишем же договорчик!
Он был подписан днем, а к ночи, при адском свете факелов, на хворую колхозную сельхозтехнику налетел легион кучерявых ремонтников. С криками «Чавела, романе» ночные люди квачами, умакнутыми в гудрон, натерли до блеска увечную технику, на чем ремонт и закончился.
Пока председатель гадал, было все это или примерещилось и что ему делать с огудроненными боронами, атаман ремонтников вручил счет на шесть тысяч рублей. И они — куда денешься? — были отслюнены из колхозного сейфа.
Оговоримся: этот многолетней давности случай поздно рассматривать как обвинение с оглашением фамилии одураченного председателя. Своевременно поплатился он за свое ротозейство, бог с ним. Пусть притча о нем наматывается на ус прочими руководителями, облеченными финансовой властью.
Но вот свежий факт: другой доверенный человек явился к начальнику Волжской ПМК комбината «Марилес» С. Иващенко. Был он небрит, гортанно красноречив и имел мандат азербайджанского совхоза «Агдамконзавод» на право заключения тысяча и одного договора по вывозу леса.
— Дошло до меня, о начальник самой передвижной из передвижных колонн, — сказал он изюмным голосом, — что вам хочется очистить от леса зону затопления Чебоксарской ГЭС. Прикажи своим визирям дать мне один бульдозер, одну грузовую машину, четыре бензопилы и один трелевочный трактор, мощный, как шайтан в расцвете сил, и, клянусь именем директора нашего совхоза товарища Вердиева, я очищу зону.
— Ты не доверенное лицо, ты джинн Маймун в современном исполнении, — обрадовался Иващенко. — Бери технику.
— Слушаю и повинуюсь, — ответил неизвестный, оказавшийся впоследствии Ф. Кесераду. После чего исчез вместе с техникой.
И полгода длилась безмятежность. Лишь по весне кольнуло Иващенко в определенное место: так в чем же дело? Где обласканный моим доверием Кесераду, где моя за горизонт ушедшая колонна мощной техники, почему не вижу я результатов ее трудов?
И понял он: конец восточной сказке, а самое время начать прозаическую тяжбу между ПМК и совхозом «Агдамконзавод». Совхоз сперва глухо замкнулся: знать не знаю, ведать не ведаю, но, когда арбитраж взыскал с совхоза пять тысяч за аренду бесследно пропавшей техники, директор совхоза признался, что человек Кесераду был ему известен.
Но сейчас у коннозаводчика Вердиева нет ни леса, ни Кесераду, ни веры в человечество.
Затем С. Вердиев и С. Иващенко, облапошенные и распаленные гневом, взмолились о всесоюзном розыске нехорошего Кесераду. И бросились было искать детективы по тугаям и крепям таежным — а все оказалось проще.
Когда во главе ух-колонны Кесераду спускался к месту вырубки, из темного леса навстречу ему ступил человек из Одессы.
— Я из Одессы, — сказал человек.— А ты кто таков? Как красиво урчат твои мощные тракторы! Я надеюсь, они могут двигаться не только прямо, но также и вбок.
И предложил условия, о которых можно было на старости лет рассказывать байки правнукам. С того дня Кесераду стал работать на одессита, пока не растерял в болотах всю технику и набранную с бора по сосенке бригаду лесохалтурщиков. Сейчас Кесераду мирно проживает в Йошкар-Оле.
Эти два случая со всей стереоскопичностью показывают, что как по линии воображения, так и в разрезе правовой подготовки отдельные работники среднеруководящего звена дают слабину.
И в качестве предварительной меры мы предлагаем в инструкцию для делового человека между советами «будь пунктуален» и «не зарывайся» вставить пункт: «Не хлопай клювом».
