Вот Крокодил едет в кузове ста восьмидесятитонного исполинского «БелАЗа», вот он сидит за рулем пронырливой «Нивы», вот пересаживается в «Жигули», вот он мчится на мотоцикле «ИЖ-Планета» …
Точный географический адрес Крокодил назвать затрудняется, ибо какой адрес может быть у реки! Тем более что эта река не значится ни на одной карте…
Визит к ее истокам при всем желании не мог оказаться дружеским. Он стал деловым. Но Крокодил этим обстоятельством был даже взбодрен.Ведь никогда нелишне напомнить кое-кому из крокодильской клиентуры, что непорядкам мы даже временно, даже в самые светлые праздничные дни не объявляем перемирия.
Итак, слово специальному корреспонденту Крокодила Станиславу ПЕСТОВУ, открывшему и описавшему страннейшее явление, которое можно назвать Река, текущая «налево».
Река, текущая «налево»
Летучий голландец
От гулкого стука упавшего в дверях кабинета тела вздрогнул и зажмурился начальник Саврасской городской автоколонны № 17 Прокопенко.
Человек с диким взглядом и в жалком рубище быстро продвигался к нему на четвереньках с явным намерением лизнуть ботинок.
«Ишь, вырядился бичом, — тоскливо подумал Прокопенко, узнав в ободранце прораба СМУ-2 Б. Котогреева, — разжалобить хочет…»
— Христа ради! — истерически» крикнул проситель. — Дай машину, Прокопенко, ящик стекла привезти. Жилой дом сдать не могу!
При упоминании о ящике начальник автоколонны поморщился. Что ему этот жалкий ящик. Вздорный груз! Ему нужны были тонны, много тонн.
Помноженные на километры расстояний, они давали грузооборот—тонно-километры. Если набегало много тонно-километров, получалась зарплата, которая начислялась шоферам опять-таки с тонно-километров, премия и прочая икебана.
Если грузооборот был мал, Прокопенко больно били.
— Слушай сюда, — плантаторским тоном начал Прокопенко. — Вчера давал я городской филармонии «газик», так они мне за то оформили в документах, что привезли восемьдесят тонн дирижерских палочек с Сахалина. Улавливаешь?
Плевать я хотел на твой дом и стекло, ты подпиши мне, что мои машины Уральский хребет перевозили, тебе же и в план войдут земляные работы!
— Побойся бога, Прокопенко, — стенал прораб, заламывая руки, — любой ревизор в острог упрячет…
— Ну вот что, товарищ Котогреев, — холодно сказал Прокопенко, — нет у вас порядка на стройке — сплошная неразбериха. В прошлый раз моя машина привезла вам краску для дома, который еще проектировать не закончили, а потом возили панели для корпуса, который, как потом выяснилось, год назад построили. Не знали куда девать потом панели эти — домостроительный комбинат назад не берет, а на базу груженая машина по габаритам не проходит. Так и мыкался шофер полмесяца, в летучего голландца превратился. Или мне сообщить об этом в народный контроль? Сникший Котогреев вынул платок и начал сморкаться.
— Ладно, ладно, — похлопал ставшего почти ручным клиента подобревший Прокопенко. — Нешто за приписки нынче судят? Пойдем во двор, прикрепим к тебе передовика…
Хозяин большой дороги
Несмотря на то, что рабочее утро было в разгаре, все поголовье автомобильного стада теснилось на территории автоколонны.
Из окошка кабины ближайшего грузовика торчали подошвы сапог, тело же самого шофера возлежало в кабине в позе султана, пресыщенным взором следящего за томными телодвижениями тружениц сераля. Вокруг кабины вот уже полчаса мелким бесом вились Прокопенко с клиентом и диспетчер.
— Федя, а Федь, — ласковым голосом взывал начальник. — Съездил бы, а… Он тебе, — ткнул Прокопенко в сторону пугливого клиента, — и вторую ездку припишет!
— Три, — задумчиво отвечал наконец Федор, — пущай три ездки нарисует! Кооперативную квартиру буду ладить!
— Хорошо, три, три! — захлопал в ладошки от радости начальник и незаметно ткнул в бок клиента: —Да кланяйся же, кланяйся, истукан!
— И чтоб по восемнадцать тонн туда и обратно было нарисовано, — нагнетал шофер, досадуя, что продешевил.
— У твоей, Феденька, машины грузоподъемность-то всего три тонны, — взметнулся было жалкий голос диспетчера.
— Щас как осерчаю! — пугнул Федор.
— Кыш, зануда! — замахнулся Прокопенко на диспетчера. — Ты его, Федюша, прости, он от жары совсем плохой. Поезжай себе с богом, будут тебе тонны.
— Вот он какой, — умиленно вздыхал начальник, глядя вслед Федору, выезжавшему из ворот автобазы на большую дорогу. — Куда ни поедет, а план всегда привезет!
Проблема сверхзвука
Слегка потрудившись у замороченного прораба, Федор возвращался в некотором раздвоении чувств. С одной стороны, транспортные накладные свидетельствовали, что нынче скромный труженик преодолел на своем грузовике звуковой барьер и даже стоял где-то на пороге покорения световой скорости. С другой стороны — мучила угроза захлебнуться бензином.
С горючим вообще в автоколонне была беда, если не катастрофа. Бензин и солярка выдавались в расчете на «добытые» у клиента километры, и лучшие рационализаторы отчаянно бились над проблемой: куда деть неиспользованное горючее? Раньше его сливали в ближний овраг, но забивший внезапно фонтан высокооктановой жидкости в низовьях оврага озадачил местных геологов, и слив было велено прекратить…
И, по правде сказать, не в одном лишь Савраске возникали проблемы с горючкой, но каждый решал их доморощенно ввиду отсутствия централизованного подхода. В «Алтайсельстрое», например, списывали бензина на 250 тысяч литров больше, чем получали его на нефтебазе. В белгородской «Сельхозтехнике» горючим топили печи котельных, а в курской автоколонне № 1307 умельцы пошли далее всех — был ими успешно внедрен «сверхэкономичный» двигатель, дающий даже при нынешних жестких мерах по нормированию бензина неслыханную экономию в 70%.
Попросту говоря, талоны на оставшийся от приписок бензин сдавали опять на автобазу, имея в виду сотенные премии за «сверхэкономию».
Но по каким-то причинам не был этот опыт широко распространен, и оставалась у Федора одна лишь дорога для сбыта талонов на шестнадцать тонн горючего.
Роскошь – это бензин
Не сразу нашел свое место в жизни нынешний оператор Савраской автозаправочной станции Генрих Нечитайло.
— Автомобиль — это не роскошь, — смекнул как-то Нечитайло, пристально вглядевшись в изгибы фортуны, — роскошь — это бензин!
И, закопавши в землю диплом кандидата технических наук, обнаружился впоследствии Нечитайло в сфере бензинного сервиса.
— Ну, ну, осади! — сурово покрикивал он владельцам частных автомашин, предварительно оглядевши тщательным образом окрестности АЗС. — Заправляйся вон в той колонке, где бензин отпускается для государственного транспорта.
И белыми перстами с двухкратными бриллиантами складывал отдельной кучкою банкноты, полученные от продажи «казенного» горючего. Нехватку проданного бензина Генрих Нечитайло возмещал талонами, которые приладился скупать у плутоватых шоферов чуть ли не по весу, как макулатуру.
— Хозяин, — стлался время от времени у окошка АЗС свистящий шепот, — купи талонов, тридцатка за тонну…
Последняя просьба
— Беркут, Беркут! Я — Кобра! — хрипловато шелестел эфир. — Продолжаю наблюдение за объектом. «Профессор» скупил «макулатуру» у семи клиентов и отпустил за наличные «керосин» сорока трем частным лицам. Передаю номера их экипажей. Какие будут указания?
— Кобра, Кобра! Я — Беркут! Через полчаса — у «Профессора» конец смены. Взять с поличным, — голос майора ОБХСС неожиданно дрогнул. — Смотри, сынок, не рискуй понапрасну, береги себя. Не кури поблизости от бензина…
— Товарищ майор, — взволнованно отвечала «Кобра», почувствовав неуставную слабину в голосе начальника. — Если что случится… я хотел бы передать последнюю просьбу. Поставьте на каждой АЗС нашего человека для открытого демонстративного наблюдения. Сколько раз ни проводил я такие операции, результат был поразительно одинаков — на треть сокращается количество бензина, отпущенного через колонки для государственного транспорта, и ровно на столько же возрастает количество проданного горючего для частников…
— Я понял тебя, сынок, — ты очень добр к людям. Но разве в этом дело?
В чем же дело
— Дело в том, — говорил заместитель начальника ГУБХСС МВД СССР Н. А. Арестов, — что из-за приписок грузооборота в автохозяйствах остается много неиспользованного горючего. И миллионы тонн бензина уходят «налево» — владельцам индивидуального транспорта.
Участники совещания за круглым редакционным столом «Крокодила», где шла речь о приписках и потерях горючего, печально вздохнули, хотя все так или иначе представляли себе последствия погони автохозяйств за тонно-километрами.
— Никто не заставляет на заводе, чтобы станки делали по миллиону оборотов за день, — взял слово директор ВНИИ автотранспорта В. Н. Иванов, — задача станка — изготовление детали. Почему же от автомобиля требуют накрученных тонно-километров, а не оценивают его по вкладу в конечный результат? Из-за бессмысленной гонки за километрами автотранспорт теряет миллиарды рублей в год. Не только горючее, но и шины и сами автомобили списываются по километражу. И если километры «липовые», то можно выбросить или раскулачить на запчасти новенькую машину…
— В прошлом году, — заметил завсектором Комитета народного контроля РСФСР А. Г. Канин, — в «Россельхозтехнике» списали в два раза больше машин, чем в предыдущем!
— Автохозяйствам нужно, — продолжал В. Н. Иванов, — вместо валовых показателей — тонно-километров — планировать показатели качества обслуживания отраслей народного хозяйства.
И участники совещания рассказали об успешных экспериментах в автохозяйствах Москвы и Белоруссии, где автотранспортникам оказалось выгодным не «наращивать грузооборот», а скорее даже сокращать его в интересах клиента.
А в конце совещания держал речь начальник подотдела Госплана СССР Ю. В. Шведов.
— Централизация перевозок и сокращение расходования топлива, — сказал он, — главные проблемы автотранспорта, и мы готовим документ, направленный на улучшение его работы…
***
— Хозяин, — наклонился было Федор к окошку савраской АЗС и резко отпрянул: двое молодых людей мягко, но решительно вели под локоть оператора Нечитайло к дверям довольно герметичной машины.
…«Сверхзвуковой» грузовик Федора шустро бежал по магистрали, рядом с шофером подпрыгивала сумка, набитая неиспользованными талонами. Дорога, залитая солнцем и мерцающая от раскаленного воздуха, казалась рекой чистого бензина.
Рекой, текущей, как и дорога, куда-то «налево».
