Историческая справка
Не хотелось бы признавать, но появлением отечественного чая мы обязаны фабриканту Попову, гнездившемуся в конце прошлого века в тогдашнем Тифлисе. Правда, этот Попов был пионером чая, хотя и умер не от чрезмерного чаепития, а от запоев. Будучи же в трезвом виде, Попов впервые насадил чайные делянки на благословенной грузинской земле и стремился кардинально повлиять на вкусы пьющих граждан тогдашней Российской империи.
Зато возникновение чая краснодарского — заслуга рабочего И. Кошмана, который вырвался из эксплуататорских уз Попова и, уехав под Сочи, посадил там первый российский чай. И это, как сказал творец при закладке мира, было хорошо…
В поте лица своего
Лично я не сомневаюсь, что СМУ рая земного когда-то находилось именно здесь, в угодьях Дагомысского чаесовхоза Краснодарского края. Но вы ошибаетесь, если думаете, что под Дагомысом густошевелюрные, темно-зеленые кусты чая произрастают на ровных плато, как в той же Индии.
— Вы знаете, — спросил меня К. И. Хахо, главный агроном головного хозяйства в Дагомысе, — какая сельскохозяйственная культура самая трудоемкая?
— Наверное, чай! — отвечал я Казбеку Исмаиловичу, осматривая кусты, ползущие шеренгами на приступ высоченной горы, аж до самой верхушки. Каково-то здесь приходится чаесборщикам, и попробуй пусти здесь какой-нибудь комбайн…
— Да, все-таки — чай! — вдохновенно акцентировал главный агроном. —Слов нет, рис—каторжная культура. А виноград? А горох?.. И вообще, я считаю, что нет в земледелии легких культур. Но чай…
Да, истинно сказано, что в поте лица своего будет добывать человек плоды земные, но для уборки чая требуется ему пролить действительно семь потов. И это не метафора, а голая правда. Хотя бы потому, что сбор чайного листика идет с мая по сентябрь включительно.
Мало того, дабы куст развивался интенсивней, его постоянно требуется стричь со всех сторон шпалерной, боковой, полутяжелой и тяжелой подрезкой, и уже сама по себе эта работа адова. Но дагомысский человек упрям и ревностен. Он режет и режет каждый кустик, а чай, тоже весьма своенравное и упорное существо, сопротивляется этой вечной модельной стрижке. Он норовит выпустить непокорные Флеши и патлато распуститься…
— Вы знаете, — опять спрашивает главный агроном,— сколько чая собрала, ну, скажем, только одна бригада нашего совхоза с одного гектара?
Я заранее почтительно молчу. В самом деле, сколько их, почти эфемерных, невесомых листиков надо собрать чтобы получить нечто увесистое…
— В центнерах?—предполагаю я.
— В тоннах,— буднично сообщает Казбек Исмаилович.— Да все по таким-то вот буеракам и неудобицам…
А если в целом подбивать результаты, объединению «Краснодарский чай» отнюдь не пришлось краснеть за итоги десятой пятилетки.
При плане 5000 тонн они продали государству шесть с половиной тысяч тонн превосходного чая. А к XXVI съезду взяты еще более внушительные обязательства…
ЧАЙ ЛЮБИТ ПИТЬ
Он и сам напоминает заправского водохлеба, и попробуй-ка вовремя не поднеси ему стаканчик… Воды, конечно. Но мыслимое ли это дело— регулярное орошение, коль скоро кусты, совершая воистину акробатические кульбиты, все скачут и скачут по горным склонам!
Я присутствую при, можно сказать, историческом моменте. Знакомый уже читателю К. Хахо и сам генеральный директор объединения У. Г. Штейман, ученый-тимирязевец, Герой Социалистического Труда, словно два военачальника, хищно присматриваются к пока еще девственно целинному склону. Крутизна умопомрачительная, стоять страшно, не то что кусты сажать…
— Не примется, Устим Генрихович, —начинает сомневаться агроном.
Устим Генрихович, не отвечая, мурлычет беззаботный мотивчик, потом вдруг энергично набирает горсть земли и анализирует таковую с помощью обыкновенного языка.
— Ты прав, Казбек, — соглашается он, — кислотность неподходящая. Придется подкармливать. Но вон тот клинышек мы скоро освоим…
Чайные полководцы погружаются в беседу, из которой до меня доносятся почти инопланетные слова: симазин с далапоном… синхронно-импульсный полив…
И сверх того, что сам чаевод сольет семь своих тяжких потов, снимая лист, он вдобавок семь раз за вегетационный период не только накормит подшефного сластолюбца симазином и прочей селитрой, но и напоит его также семь раз…
Мне рассказывают, что полив бывает двух видов—вегетационный и, заметьте, даже освежающий. Чайный куст, этот франт, уже не может обойтись просто стрижкой, его надо еще и освежить синхронно-импульсным поливом!
Мне показывают ультрасовременную главную станцию оросительной системы. В ней стоит нечто похожее на распределительный щит атомной станции. Энтузиаст-механик тов. Солоха, светясь от гордости, врубает реле, и щит начинает тоже вспыхивать и искриться красивыми лампочками. Я записываю: «Орошение производится специальной системой, составленной из цельнотянутых и электросварных труб… Общая мощность станции — 1200 кубометров воды в час…»
СЕЛЬМАШ НА ДОМУ
Мы в механическом цехе совхоза. Именуется он скромно, а вообще-то это машиностроительный завод в миниатюре. Я с изумлением наблюдаю, как два слесаря высшей квалификации А. Г. Погорцев и А. М. Деев создают при мне настоящую машину буквально из ничего — из деталей, выпрошенных во многих организациях края. Это малогабаритный чаесборочный аппарат.
Вспомним ручную парикмахерскую машинку, вышедшую из употребления в мужских салонах лет двадцать тому назад. А теперь вообразим, что машинка эта вдруг увеличилась раз этак в тридцать. Ее рукоятки чаесборщик будет держать обеими руками. Ее мотор — от воистину гениального человеческого изобретения, от бензопилы «Дружба».
Так вот, за исключением двигателя, в механическом цехе совхоза производится чуть ли не все: вентилятор, редуктор, ручки. В год вполне внушительный «вал»: сто штук. Изготавливаются здесь и такие хитроумные машины, как чаеподрезочные, бокорезные, а также сборочные агрегаты двух видов — на одного сборщика и на двоих. Даже вагранка своя имеется…
— Между прочим, — вполне серьезно, хоть и меланхолично заявляет мастер цеха Владимир Иванович Дивак, — мы и мотор могли бы сами делать!
Меланхолия Владимира Ивановича легко объяснима. Если бы хозяйство обеспечивалось готовыми аппаратами, то и усилия местных талантливых умельцев направлялись, возможно, на еще более возвышенную стезю! Скажем, на создание собственного КБ…
ЧАЯ НЕ ПЬЕШЬ, КАКАЯ СИЛА!
Лидия Павловна Караман живет в превосходной трехкомнатной квартире, с двумя лоджиями и большой кухней. Дом ее находится в поселке, у которого вид никак не совхозный и не сельский, а вполне городской. Правда, кругом растет чай, чего не увидишь, конечно, ни в одном городе.
Лидия Павловна потчует нас ароматнейшим настоем, подкладывает медку и все время говорит:
— Чай да сахар! А обо мне лучше не пишите. Вот Герой Соцтруда Вера Георгиевна Семененко в этом году собрала десять тонн. А Тодуа и вообще поставила рекорд — четырнадцать с половиной!
Л. П. Караман с удовольствием рассказывает, о чем угодно, только не о себе. О том, как славно поставлена в совхозе служба детских учреждений, какой замечательный здесь клуб и великолепная поликлиника…
В бригаде Л. П. Караман—двадцать человек, восемь женщин, остальные мужчины. Кто работает лучше? Мужчины, конечно же, стараются обогнать представительниц прекрасного, но слабого, как говорится, пола. Есть такие, что собирают и по восемь, и по девять тонн чая…
На прощание мы «опрокидываем» еще по одной фарфоровой чашечке краснодарского сорта, и необыкновенный заряд бодрости и оптимизма вливается в наши жилы. Правду ведь говорят: чай не пьешь, какая сила?..
Вл. МИТИН,
специальный корреспондент Крокодила
Краснодарский край
