Как часы
Познакомился я с художником Виктором Георгиевичем Васильевым на Северо-Западном фронте, в поезде редакции фронтовой газеты. Это был второй крокодилец, которого я увидал воочию (первым мне повстречался на Сталинградском фронте Н. Лисогорский).
Вторая встреча с Виктором Васильевым произошла уже после войны в редакции «Крокодила», где он, признанный мастер, встретил меня так же радушно, как и под Валдаем.
Васильев сам рисовал по своим темам и давал темы другим. По задумкам Виктора Георгиевича было сделано много рисунков как в «Крокодиле», так и в «Прессклише ТАСС».
Война подорвала и без того не богатырское здоровье художника. Последнее время он часто болел, жаловался на сердце (а оно, видимо, было недовольно им). Работать, однако, не бросал.
Я встретил его в «Правде», куда он принес несколько отличных рисунков.
— Как дела? Как сердечко?
— Как часы! —и, отдышавшись, добавил: — Которые надо заводить каждые полчаса…
Крокодилец остался крокодильцем!
Точность — прежде всего
Обычно за две-три минуты до начала какого-либо совещания в «Крокодиле» за столом появлялся старейшина советских карикатуристов, аккуратный, подтянутый, всегда доброжелательный Михаил Михайлович Черемных. Это служило как бы сигналом: пора начинать! К столу подсаживались Юлий Ганф, Иван Семенов, Борис Пророков, Михаил Пустынин, Леонид Ленч…
Но увы, не все были такие точные. Опаздывали обычно молодые (а куда им спешить?) и, конечно, Лев Бродаты, который мог прийти и на следующий день…
Так было и на этот раз. Но какое-то замешательство говорило о том, что еще не все готово к началу. Как выяснилось, позвонил Борис Ефимович Ефимов, человек обязательный и точный (основной докладчик на совещании), и просил его извинить: он задерживается у врача и вот-вот придет, так как стоит в очереди на прием вторым.
Время шло, Ефимов не приходил… Были решены второстепенные вопросы. Желающих выступать становилось все меньше и меньше. Ефимов не приходил… Пошли в ход шутки, реплики, розыгрыши, обычные для таких собраний.
Ефимов не… И тут дверь распахнулась. На пороге стоял Ефимов, явно огорченный случившимся.
— Борис Ефимович, как же так получилось?
Ведь вы сообщили, что стоите в очереди вторым?
— Действительно, я был вторым, но передо мной стояли Кукрыниксы…
Слово имеет…
Был период, когда в «Крокодиле» одновременно работали несколько пар поэтов-сатириков, поэтов, надо сказать, отличных и, главное, не похожих друг на друга, со своим, только им присущим почерком, со своими «ходами» и «выходами».
Это не было «данью моде». Это были маленькие творческие коллективы, верой и правдой служившие сатирическому и юмористическому жанру. Впрочем, все они писали пьесы, оперетты, скетчи, репризы, песни и «все, что нужно для души».
Представители старшего поколения Вл. Масс и Мих. Червинский, среднего — Вл. Дыховичный и М. Слободской и совсем еще молодые Вл. Бахнов и Я. Костюковский, так парами (за редким исключением) и появлялись в редакции: сегодня одни, завтра другие, а там, глядишь, и третьи пожаловали.
Бывало, собирались все вместе, а бывало, что кого-то недосчитывались…
Это и послужило поводом ведущему одно из собраний Аркадию Николаевичу Васильеву, предоставляя слово очередному оратору, заметить:
— Слово от имени Масса имеет Червинский!
Марк ВАЙСБОРД
